Атака из Атлантиды [сборник] - Лестер Дель Рей

В то время, когда он покидал Сайон, все его мысли были о родине, о которой по-настоящему истосковался. Он еще раз понюхал обложку… Острый, странный, пронзительный аромат. Понюхал — и забыл его на долгие годы. И вот тридцать лет спустя, в Калве, Джадсон проснулся с тем запахом на губах.

И — рано проснулся. Его разбудило солнце, заглянувшее в окна апартаментов. Он застонал, все еще испытывая боль в теле, и повернулся, чтобы нащупать очки. Ночью был должен явиться раб, чтобы раздеть его. Вот, наконец, он появился и принес вычищенную одежду Эли и чашку утреннего кофе.

Окна с одной стороны комнаты выходили на север и смотрели на холм. Другие — обращены на расположенный за домом сад. Джадсон распахнул одно из окон, и в комнату ворвался поток свежего воздуха с гомоном детских голосов. В саду играли трое маленьких мальчиков, от шести до одиннадцати лет.

Судя по внешнему виду, явно дети Дюпонта. Человеку нужно было быть глупцом, чтобы заводить здесь детей. Да еще от родной сестры. Фу ты. Но, разглядывая мальчишек, Джадсон не мог порицать Дюпонта. В душе его поднималась зависть.

Эли захлопнул окно, и тут в комнату вошел сам Дюпонт.

Он выглядел больным и испуганным. Не тратя время на приветствия и любезности, он закричал:

— Фас Кайа арестовала Атхона! Она хочет покарать его за осквернение храма. Суд скоро начнется! И это после того, как я приказал ей оставить его в покое. Идемте же, мы должны остановить ее!

Совершенно не по правилам. Джадсон испытал шок, но не запаниковал. Он ожидал чего-нибудь в этом роде от жрицы.

— Я отменил твой приказ в смысле покоя, — сказал Эли. Он понимал, что компрометирует себя — возможно, уже мысленно принимая взятку Кайи — но не было смысла исправлять то, что она сделала. Это всего лишь какой-то пророк. Мало их что ли? Чем меньше вреда, тем лучше. — Если ты волнуешься, Дюпонт, может, тебе стоит забрать сестру и мальчиков на корабль?

Слабость, охватившая его помощника при этих словах, была очевидна. Упоминания о кровосмешении было достаточно, чтобы окончательно выбить его из колеи. Но наконец тот кивнул, соглашаясь. Встряхнувшись, чтобы прийти в себя, он направился в сад. А Джадсон поспешил на улицу. Там его, конечно, не дожидалась колесница; Фас Кайа и не побеспокоилась о его присутствии. Он был только рукою с Земли.

Достаточно длинной, но не достигающей до сейфа в ее доме, где хранился договор с землянами. А потому — в расчет Эли Джадсона не брала. Собиралась поставить его перед свершившимся фактом.

Эли увидел, как вокруг храма собираются местные жители, с каждой минутой их становилось все больше. Зачинщика не было, комментатора и разъяснителя. Никто этою живностью на двух ногах не руководил. А поскольку, как подозревал Эли, в массе своей они мало отличались от скота, то животным умом не могли понять, что происходило. Пророка взяли. Пророка с ними больше нет. С ним придется проститься. Многие, не задумываясь, направлялись к Эли, как к главному — видимо, из-за его парадной формы.

Какая-то жрица из храма без особой охоты повела его к огромной дверище из золота и серебра и открыла ее перед ним. Он увидел Кайу, которая что-то кричала пленнику, находившемуся в руках двух лудхов, в дальнем конце огромного зала. Почему храм было разрешено охранять стражникам Лудха, еще предстояло выяснить позже, после того как он насладится поспешными оправданьями жрицы.

И правда, увидав приближающегося Джадсона, старая ведьма кивнула ему и лживо заметила:

— Я не сумела послать колесницы или сообщение из-за этой враждебной толпы. Потому пошла сюда, надеясь, ты услышишь крики. А кричат здорово. Мои действия таковы. Я осудила его как самозванца. Своими намеками на свое происхождение он порочит образ народа Земли. Да, у него рыжеватые волосы и голубые глаза. Помню, был когда-то и румянец на скулах. Что дальше? Но наука ушла далеко. Может, здешнюю кожу научились править, не знаю. Или взор перекрашивать. Короче говоря, все это бредни. Я его арестовала и отправила в храм как шпиона. Дело в том, Эли, что его одеянье действительно некогда принадлежал храму. В старом договоре, заключенном когда-то с Землей, я нашла положение о правосудии над шпионами и использовала его.

— Над шпионами, точно? — переспросил Джадсон, испытывая злость и тоску одновременно. Интересно, она правильно прочитала это слово, учитывая, что никак не говорит по-английски? — Нашла и использовала. Браво. Поэтому я тебе уже больше не понадобился, ведь так?

Джадсон поразился решению жрицы. Как бы она ни прочитала английское слово, но, приняв во внимание одежду, принадлежавшую храму, поступила вполне законно. В рамках правосудия. В рамках того протокола, который писан обычно бывает левой рукой, немножко коряво. И тогда писан, когда правая рука занята более важным делом, судит.

Слабо улыбнувшись, Кайа покачала головой.

— Я рада, что ты здесь, Эли. Я не подделываю документы. Давай поступим вот как. Возьми правосудие в свои руки и сам вынеси приговор. Ты правомочен и можешь сделать это.

Олл раит, так он и поступит. Джадсон уселся в огромное кресло. Будет судить. Перед ним лежали документы — разложенные по порядку и составленные на английском. Кайа подготовилась к судилищу основательно. Он растерялся. Хорошо сказано, судить. Если бы он тут жил подольше. Понимал вообще, что происходит. Имел какие-нибудь корни. Включил так называемый человеческий фактор. Появись у него хотя бы тень сомнения относительно этого человека… Как она появилась в отношение истинных мотивов действий верховной жрицы, которую, надменную притворщицу, он уже видел насквозь, а цель ее была очевидной сохранить свою власть.

Вдруг Эли остановил взгляд на лице пленника, и все раздражение куда-то исчезло. Внешность его не то, чтобы выразительна. Чрезмерно проста. Да, внешность — слишком проста для той миссии, которую он на себя возложил. Эти кроткие голубые глаза и пламя, не волосы знак того, что и впрямь он мог быть родом с Земли. У Эли у самого дед был из ирландцев, земное он видел, и от внеземного отличить мог всегда, такие вещи мимо него не проскакивали. Парень мог и не врать. Мог родиться от местного кенгуру и какой-нибудь ирландской туристки.

Оказаться в земных детишках, в подкидышах, сколько их по приютам… А потом — попасть по какой-нибудь правительственной программе на Лудх, остаться здесь, как другие. На носу даже виднелись веснушки. А взор спокойный. Нет, не поверхностный, а какой-то надмирный. Настолько спокойный, учитывая обстоятельства, что при мысли о нем — вдруг мороз ударил по коже. Джадсон вздохнул с неохотой. Нечего думать.

Ему было так хорошо здесь, столько приятных воспоминаний нахлынуло. Нет, этот суд дурацкий. И снова волненье, сердце колотится почему-то. Зачем ему это? Не по возрасту. Судья! Да какой он, к черту, судья? Не оставалось сомнений, что ничего больше не сделаешь. Один человек не может не считаться со всем миром. Не считаться с ним — глупость. Это когда-то пыталась сделать Мейа в отношении Земли. Все правильно, жрица. Чем быстрее с этим вопросом покончить, тем скорее возьмемся за действительно важное. Одним пророком больше, одним — меньше. Пусть будет так. Он согласился, но рука его вдруг онемела, когда взялась за принадлежность письма. Что-то было такое, неуловимое… Даже нет. Уловимое. И весьма.